ПЕРВЫЙ ШТОРМБил валом чёрным,
Бил белым снегом,
Он звался Штормом,
Я – Человеком.
Он кошкой тёрся,
Он бил накатом.
И мок, и мёрз я,
Но глаз не прятал.
В той крутоверти
Волною каждой
Он – жаждал смерти,
Я – жизни жаждал.
Седой, угрюмый
Он бил всё ниже…
Он – сник и умер,
Я – встал и выжил.
Устал я очень,
Но в новой встрече
Он будет – кротче,
Я буду – крепче.
БАЛЛАДА О ШАГАХ
Памяти 1200 гвардейцев,
павших при штурме Кёнигсберга
В полночном свете
По остывшим плитам
Метались полы лиственной пурги…
Вдруг – ветер стих,
И чётко под гранитом
Я услыхал далёкие шаги.
Глухие,
Постепенно нарастая,
Они прибоем близились ко мне…
Я онемел,
И оторопь святая
Меня пришила намертво к стене.
Неторопливо,
Но и не устало,
Размеренно –
Не сбиться чтоб с ноги –
От серого подножья пьедестала
Текли безостановочно шаги.
И в тишине,
Разбитой без остатка,
Нестройных звуков ширилась река:
Прошелестела чья-то плащ-палатка,
Прокрался звон пустого котелка.
Шаги…
Шаги,
От них трава пылится,
Шаги ко мне,
По мне,
Шаги во мне…
И вдруг –
Непроницаемые лица
Наметились на каменной стене:
Безусое,
Раскосое,
В морщинах,
Небритое,
С повязкой вдоль щеки…
И в такт шагам качаются на спинах
Приросшие к шинелям вещмешки.
Идут отцы,
Идут совсем ребята,
Их губы шепчут:
«Пить!..»
А может: «Жить!..»
За рядом ряд идут,
И автоматы
Ещё дымятся, не успев остыть.
Бесчисленно идут,
Бесповоротно,
За строем – строй идут,
За валом – вал…
Я жду: вот-вот,
Вот-вот охрипший ротный
Их взмахом остановит на привал.
Они опять коротким обойдутся –
Им долгие привалы не родня, –
Как у костра привычного сойдутся
И сядут вкруг у Вечного огня,
Забудутся –
Другой привал не скоро…
И сразу всем привидится во сне
Высокий город,
Многоокий город,
Плывущий в полуночной тишине.
А старшине,
Что снял с плеча тальянку
И, не раскрыв, уснул на кулаке,
Почудится: не скатка,
А Светланка
Прильнула к ощетиненной щеке.
Минёр – мальчишка с тёмными глазами –
Опять во сне –
Уже в котором сне! –
В долблёнке правит,
Правит от Казани
По волжской неподатливой волне.
А та сестрёнка…
Некогда сердечной
Присесть,
И не спеша,
Без суеты
Из сумки санитарной бесконечно
Всё тянет надоевшие бинты…
А этот ротный,
Беспокойный ротный,
Которого и дрёма не берёт,
Из всей богатой лексики пехотной
Одно усвоил:
«Гвардия, вперёд!»
Вперёд! Вперёд! –
И не остановиться,
Вперёд!..
И в дымке предрассветной мги
Бесследно тают, растворяясь, лица
И, удаляясь,
Глушатся шаги.
Шаги –
За взводом взвод,
За ротой – рота,
Шаги по мостовым
И по мостам,
Шаги до той стены,
До поворота…
И незаметно гаснут где-то там,
Где нет ни остановок,
Ни привала,
Там,
Где уже ни ночи нет, ни дня…
…Редеет мгла.
Рассвет берёт начало,
Крылом коснувшись
Вечного огня.
ОБРАЩЕНИЕ К ВЕТЕРАНАМ
Что-то вам сегодня не поётся.
Что-то вам не шутится уже.
С каждым днём всё меньше остаётся
Вас на ветеранском рубеже.
Души наши горько холодеют,
Стынут от предчувствия беды,
Видя, как стремительно редеют
Ваши ветеранские ряды.
Да, на смену вам идут другие.
Вы дорогу дали молодым.
Только вы держитесь, дорогие, –
Мы и смерти вас не отдадим.
Умирать – не лучшая затея.
Бог простит, коль было б что простить.
А без вас земля осиротеет!..
Разве можно землю сиротить?..
Знаю я, что, поздно или рано,
Предстоит расстаться на меже…
Только вы держитесь, ветераны,
На своём последнем рубеже!..
В переделках вы перебывали.
Научились лихо воевать.
Рубежей Отчизны вы не сдали.
Есть приказ: «Последний – не сдавать!»
2008 г.
***
Давай я тебя нарисую
без брошек,
серёжек,
колье,
без белых сапожек – босую,
берущую воду в ручье.
Давай я тебя изваяю
без шляпок и модных пальто –
такою, какой я знаю
и больше не знает никто,
какою встаёшь спозаранку,
покинувши руку мою.
Давай я тебя, хулиганку,
в хороших стихах воспою?
Давай!..
Я берусь и – немею,
о чём-то неясном скорбя…
Я всё это сделать сумею,
когда потеряю тебя.
***
Метели над землёй отголосили,
В цвету калина тонет, как в снегу…
Я Шукшина представить
без России,
Как без него Россию, не могу.
А за селом гармонь вздыхала где-то, –
Осенний ветер щёки холодил…
В последний раз он уходил
с Пикета,
Не зная, что в бессмертье уходил…
В поклоне тихом замерли берёзки,
Уснули пчёлы, налетавшись всласть…
Он не придёт, он не вернётся
в Сростки,
Где мать его ждала – не дождалась
И где о нём Катунь истосковалась,
О как она звала его сюда!..
Промчалась жизнь,
как по небу промчалась
Живая, негасимая звезда.
И странные опять приходят люди,
Чтоб посидеть с ним рядом, покурить,
О том, что было, и о том, что будет,
Неспешно с земляком поговорить.
Метели над землёй отголосили,
В цвету калина тонет, как в снегу…
Я Шукшина представить
без России,
Как без него Россию, не могу…
